Память - Страница 85

Наконец в сознание пришел тот Иллиан, которого он ждал.

– Майлз! Форберг тебя отыскал? Черт, это кошмар. Мой проклятый чип сломался. Превращается в кашу у меня в голове. Обещай мне – дай мне свое слово Форкосигана! – что не позволишь этому продолжаться…

– Послушай, Саймон! Я все про это знаю. Но я не стану, черт возьми, резать тебе глотку. Вместо этого мы спланировали операцию по извлечению твоего чипа. Не позже завтрашнего дня, если мое слово что-нибудь значит – а оно значит. Чип нельзя наладить, так что мы собираемся его удалить.

Иллиан помолчал. – Удалить?.. – Его рука коснулась лба. – Но как я смогу без него действовать?

– По самым оптимистичным прогнозам медиков – так же, как ты это делал первые двадцать семь лет твоей жизни, пока тебе не установили чип.

Взгляд Иллиана был мрачным и испуганным. – И он унесет с собой… все мои воспоминания? Я потеряю всю мою жизнь? О Господи, Майлз! – Он замолчал на мгновение и добавил: – Думаю, что предпочел бы, чтобы ты перерезал мне глотку.

– Это не вариант, Саймон.

Иллиан покачал головой. И снова растворился, превратившись в другого Иллиана, начав еще один круг «Майлз! Что ты тут делаешь? Что я тут делаю?» Он опустил взгляд, уставившись на свой нейтральный штатский костюм; Иллиан либо действительно предпочитал скучные фасоны, либо не доверял собственному вкусу. – Я прямо сейчас должен быть на Совете Графов в полном парадном мундире. Им надо сообщить… надо сообщить…

Майлз не смог решить, было ли это в данных обстоятельствах сознательным согласием все понявшего человека или нет. Понял ли Иллиан? И даже согласился ли? Но большего Майлз сделать не мог. И он стал повторять зазубренный наизусть текст. Снова и снова.

Наконец доктор Руибаль привел в палату леди Элис. Как и просил Майлз, он уже коротко ввел ее в курс дела; Майлз понимал это по ее застывшему, огорченному лицу.

– Здравствуй, Саймон, – раздался ее негромкий, мелодичный альт.

– Леди Элис! – На лице Иллиана отразилась работа мысли, словно он что-то искал в памяти, но что именно, Майлз не знал. – Я так сожалею о гибели лорда Форпатрила, – произнес он наконец. – Если бы я только знал, где именно в городе вы находитесь… Я пытался вывести адмирала Канзиана. Если бы я только знал. Вы сохранили ребенка?

Извинения и соболезнования по поводу убийства ее мужа, происшедшего тридцать лет назад. Канзиан умер от старости пять лет назад. Элис глянула на Майлза со сдавленной мукой. – Да, Саймон, все в порядке, – ответила она. – Лейтенант Куделка провел нас через позиции Фордариана. Теперь все в порядке.

Майлз кивнул и повторил заученный текст в качестве ориентировочного примера для Элис. И она тщательно все выслушала, наблюдая, как лицо Иллиана проходит через обычную последовательность выражаемых эмоций: изумление, отрицание и сводящий с ума испуг. В ее присутствии грубоватый солдатский жаргон мгновенно исчез из речи Иллиана. Майлз соскользнул со стула рядом с иллиановским и предложил Элис присесть. Она села без каких-либо колебаний и взяла Иллиана за руку.

Моргнув, Иллиан поднял на нее взгляд. – Леди Элис! – Его лицо смягчилось. – Что вы тут делаете?

Майлз ретировался к двери, откуда наблюдал Руибаль.

– Это интересно, – заметил тот, Руибаль, глядя на настенный монитор телеметрии. – У него немного упало кровяное давление.

– Да, и я… не удивлен. Давайте выйдем в коридор и поговорим. Я хочу перемолвиться словечком еще и с Авакли.

Майлз, Руибаль и Авакли – все трое уже в рубашках с коротким рукавом – сидели на ординаторском посту и пили кофе. Майлз вдруг сообразил, что снаружи наступила глубокая ночь. Отведав механистической вечности Иллиана, он и сам начал путаться во времени.

– Итак, вы уверяете меня, что здесь есть соответствующие возможности для проведения хирургической операции, – сказал Майлз. – Тогда расскажите побольше о хирурге.

– Это мой второй старший хирург, который занимается установкой и обслуживанием нейро-имплантатов у скачковых пилотов, – ответил Авакли.

– А почему нам не взять вашего первого старшего хирурга?

– Тот тоже хорош, но этот моложе и проходил обучение недавно. Полагаю, он являет собой оптимальный компромисс между давностью обучения и максимумом практического опыта.

– Вы ему доверяете?

– Позвольте мне выразиться таким образом, – начал Авакли. – Если вы хоть раз за последние пять лет летали на имперском скоростном курьере, то вы уже, возможно, вверяли ему свою собственную жизнь, как и тем инженерам, которые калибровали на этом корабле стержни Неклина. И имплантат личному пилоту императора ставил тоже он.

– Отлично. Я принимаю ваш выбор. Как скоро мы заполучим его сюда и как скоро он приступит к делу?

– Мы можем доставить его на флаере из провинции Фордариана сегодня ночью, но, по-моему, будет лучше дать ему сперва как следует выспаться дома. Я дам ему как минимум день на изучение проблемы и планирование хирургического вмешательства. А дальше – на его усмотрение. Вероятнее всего, мы станем свидетелями этой операция самое раннее послезавтра.

– Понял. Очень хорошо. – Майлз больше ничего не мог сделать, чтобы подтолкнуть события в этом направлении. – Что дает команде доктора Авакли еще два дня повозиться со своей частью задачи. Дайте мне знать, если найдете какие-то новые подходы, не затягивающие Иллиана еще сильнее в… в это. И, да! У меня есть предложение. После операции команда доктора Авакли станет патологоанатомами чипа. Я хочу, чтобы этой чертовой штуковине сделали аутопсию, даже если она сдохла. В чем причина неисправности? Это хочет знать и СБ, и я. И я подумал добавить в эту команду одного человека, который, быть может, сумеет поделиться с вами интересным галактическим опытом. У него лаборатория в Императорском научном институте биотехнологий возле Форбарр-Султаны, где он выполняет для Империи кое-какую секретную работу. Зовут его Вонг Уэдделл. – Ранее известный как доктор Хью Канаба с Единения Джексона. Одна из ранних операций дендарийцев заключалась в том, чтобы инкогнито вывезти его беженцем с Единения на Барраяр, где он получил новое имя, новую жизнь и новое лицо. Вывезти вместе с некоторыми самыми секретными во всей галактике генетическими разработками. Сержант Таура была одним из его ранних и наиболее сомнительных проектов. – Он по роду деятельности и образованию молекулярный биолог, но его прежние эксперименты включали в себя ряд чрезвычайно… ну, по-настоящему странных вещей. Он в некотором роде темная лошадка и… э-э… в его характере есть кое-что от примадонны, но, по-моему, вы как минимум найдете его идеи интересными.