Память - Страница 92

Майлз встал и потянулся. Он устал гораздо больше, чем можно было бы оправдать сделанным за сегодня. «Странновато же это будет».

Новый – но по-прежнему спокойный – распорядок дня установился быстро. Майлз с Иллианом вставали, когда хотели. По утрам, когда они забредали на кухню в поисках завтрака, их пути могли пересечься, а могли и нет. Хотя встречи за приготовленным Матушкой Кости обедом и ужином носили более официальный характер. Майлз ежедневно отправлялся в Имперский госпиталь, огромный медицинский комплекс на другом берегу реки, ущельем делившей Старый город на две части. В первый день его заставили подождать в коридоре, как любого другого ветерана, обратившегося за медицинской помощью; он как бы ненароком обронил замечание о своем новом статусе и.о. Имперского Аудитора, и больше такого не случалось. Что ж, должна хоть на что-то сгодиться шоколадная цепочка Грегора.

На следующий вечер зашел Дув Галени. То, что Иллиан переехал жить в комнаты старого графа, оказалось для Галени сюрпризом; он попытался было отказаться от ужина, но Майлз не позволил. Уроженец Комарры чувствовал натянуто и неловко, ужиная со своим грозным бывшим начальником; вся эта история давит ему на мозги, подумал Майлз. Галени дипломатично делал вид, что не замечает частых огрехов памяти Иллиана, и быстро подхватил майлзов метод пересыпать беседу фразами-напоминаниями, помогающими Иллиану не терять нить разговора или, по крайней мере, поддерживать иллюзию этого.

Леди Элис заглядывала часто, как и обещала, хотя темп ее жизни все возрастал по мере того, как близилась церемония императорской помолвки. У нее в кабинете во Дворце сидел уже не один, а целых два личных секретаря. Забегал и Айвен, всегда в такое время, чтобы можно было напроситься на угощение. Заходили поприветствовать Иллиана и человек шесть знакомых его возраста, пожилых военных; те тоже быстро научились объявляться к чаю. В их число входил и начальник Департамента СБ по делам Комарры Ги Аллегре, но у него, к счастью, хватило ума не волновать Иллиана разговорами о работе.

Охрана СБ, из вежливости оставленная у особняка отсутствующего вице-короля Сергияра, выросла с одного человека в смену до более серьезной цифры три. В качестве несчастного побочного эффекта капрал Кости лишился персонального завтрака в отдельной упаковке; но он регулярно после дежурства забегал с визитом на кухню, так что Майлз решил, что опасность умереть от голода капралу не грозит. Продовольственные счета особняка Форкосиганов сделались весьма впечатляющими, хотя пока им было далеко до сумм, которые тратились на домашнее хозяйство при графе.

Майлз ежедневно звонил адмиралу Авакли, получая последние известия о достигнутом его группой прогрессе. Авакли в своих замечаниях был, как и полагалось ученому, осторожен, но Майлз сумел заключить, что они достигли устойчивого прогресса, хотя бы в плане отсеивания негативных гипотез. Майлз не давил на Авакли, требуя исчерпывающих заявлений. Это тот самый случай, когда по-настоящему недопустимы ошибки из-за спешки, как в отношении ответа «да», так и «нет». И необходимости спешить нет. Какой бы ущерб не был нанесен, он уже случился, и ни Майлз, ни Авакли, ни кто-либо другой не сможет теперь отменить сделанного.

Прорыв у медиков, которого так жаждал Майлз, наступил на шестой день, но не у группы Авакли. Криохирургу и невропатологу Имперского госпиталя, сообща бьющимся над случаем Майлза, удалось наконец инициировать у него припадок прямо в лаборатории. Майлз вынырнул из так хорошо знакомой россыпи цветных конфетти и темноты и обнаружил, что по-прежнему лежит на лабораторном столе, голова у него закреплена в сканере размером в половину комнаты, а тело беспорядочно опутано проводами. Трое настороженных медтехников стояли вокруг него – возможно, их туда поставили не дать ему свалиться на пол во время конвульсий, но куда вероятнее – следить за правильной регулировкой мониторов. Полковник доктор Ченко, невропатолог, и капитан доктор де Гиз, криохирург, просто пели и подпрыгивали на месте, показывая друг другу восхитительные данные. Это определенно было самое лучшее зрелище с тех пор, как на Хассадарскую ярмарку привезли обученного ездить на велосипеде медведя, перепугавшего всех лошадей. Майлз застонал, но и это не привлекло к нему немедленного внимания; мониторы явно были куда увлекательнее.

Врачи так и не заговорили с ним, беседуя вместо этого друг с другом. Тогда Майлз оделся и пошел дожидаться их в кабинет доктора Ченко. На этот раз даже его статус Имперского Аудитора не заставил их поторопиться. Наконец пришел Ченко, энергичный подтянутый мужчина средних лет, смотревшийся как ходячая реклама профессии медика; в руке он держал пачку дисков с данными. Изначальное настроение радостного возбуждения сменилось у доктора к этому моменту просто самодовольством. – Мы знаем, что с вами происходит, лорд Форкосиган, – объявил он, усевшись за комм-пульт. – Как мы и предполагали, механизм ваших припадков уникален. Но теперь он у нас есть!

– Чудесно, – бесстрастно произнес Майлз. – И что же это?

Не устрашенный его тоном, врач вставил диск в комм-пульт и вызвал на головид модели и графики для иллюстрации своих слов, параллельно рассказывая: – Предположительно, после криооживления ваш мозг стал производить нейромедиаторы на необычно интенсивном уровне. Они со временем накапливаются в хранилищах нервной системы, ненормальным образом их как бы забивая, что вы можете видеть вот здесь. А вот вам для контраста еще одна картинка – нормальный запас медиаторов, видите разницу? Затем происходит что-то, инициирующее необычно напряженную мозговую активность – стресс или, скажем, какого-то рода возбуждение – и эти хранилища каскадом высвобождают свое содержимое, все разом. Видите пик на этом графике, вот тут? Это временно парализует обычную нейронную деятельность, и, кстати, объясняет те галлюцинаторные эффекты, о которых вы нам рассказывали. Спустя минуту или две ваши хранилища нейромедиаторов опустошаются до нормального – фактически, даже ниже нормального – уровня. И соответственно вы теряете сознание. Затем равновесие начинает вступать в свои права, и вы приходите в сознание, хотя и несколько усталым. И цикл начинается заново. Это целиком биохимическая, а не фазово-электрическая, форма эпилепсии. Весьма захватывающая и уникальная. Де Гиз хочет описать ее в Военно-Медицинском Журнале – разумеется, ваша анонимность как пациента будет сохранена.