Память - Страница 42

К оглавлению

– Это твоя обязанность, – твердо произнес Грегор наконец.

– Я и не отрицаю.

– Позаботься о своем лечении как можно быстрее, Майлз. Если понадобится, я готов сделать это императорским приказом.

– Не понадобится… сир.

– Хорошо. – Грегор встал. Майлз волей-неволей поднялся тоже.

Уже на полпути к двери Майлз выдавил из себя тихое: – Грегор?

– Да?

– Прости…

Грегор помолчал и ответил едва заметным кивком. И они вместе двинулись дальше.

На лужайке Южного сада, в окружении деревьев и цветущих кустарников, под муслиновым навесом с кистями стоял столик на четверых. Погода была удачной, осеннее солнце пятнами света расцвечивало навес, под которым благодаря легкому ветерку было совершенно прохладно. Шум близлежащего города казался приглушенным и далеким, словно сад был погружен в сон. Майлз, слегка встревоженный, сел по левую руку Грегора, окидывая взглядом всю композицию. «Разумеется, не меня же он намеревался подобным образом почтить? Сейчас это было бы насмешкой…» Взмахом руки Грегор отослал озабоченного ливрейного слугу, предложившего им выбор предобеденных аперитивов; похоже, они кого-то ждали.

Озарение настало одновременно с появлением леди Элис Форпатрил, одетой в безукоризненный дневной наряд форессы: синее болеро и отделанную серебром юбку; цвет отделки – намеренно? – подчеркивал серебристые нити в ее темных волосах. С собой она вела доктора Лаису Тоскане, одетую в стильный и изящный комаррский костюм – блузон и брюки. Слуги бросились к дамам и помогли им сесть, а затем снова осмотрительно скрылись из виду.

– Добрый день, доктор Тоскане, – произнес Майлз, когда все вокруг принялись здороваться друг с другом. – Вот мы и снова встретились. Значит, это ваш второй визит во дворец?

– Четвертый, – улыбнулась она. – На прошлой неделе Грегор любезно пригласил меня на деловой обед с министром Ракоци и некоторыми его сотрудниками, где мне представилась возможность изложить кое-какие соображения моей Торговой группы. А потом я была на официальном приеме для уходящих в отставку чиновников из провинций, и там было просто очаровательно!

«Грегор?..» Майлз глянул на Элис Форпатрил, сидевшую слева от него. Та ответила исключительно любезным взглядом.

Слуги принялись подавать на стол, и разговор начался, что было неудивительно, с тривиальных замечаний по поводу Комарры. Однако почти немедленно беседа совершила крутой поворот, как только Грегор с Лаисой принялись сравнивать свои семейные и детские впечатления; оба оказались единственными детьми в семье – факт, который они вроде бы нашли взаимно увлекательным и достойным всеобъемлющего сравнительного анализа. У Майлза было стойкое ощущение, что он попал на вторую, а возможно – и четвертую серию давно идущего сериала. Кажется, его собственная роль в разговоре ограничивалась произносимым то и дело согласным «угу» по поводу событий, которые он за давностью лет едва припоминал. Элис, обычно словоохотливая, говорила почти так же мало.

Грегор приложил все силы, чтобы разговорить Лаису, но и она сама упорно придерживалась принципа равенства в обмене информацией. Майлзу в жизни не приходилось слышать, чтобы Грегор наговорил столько всего за раз.

Когда принесли пирожные со сливками плюс пять сортов кофе или чая, на выбор, Грегор застенчиво произнес: – Лаиса, я приготовил для вас небольшой сюрприз. – Он сделал незаметное движение рукой под столом – явно заранее оговоренный сигнал, который внимательно ожидающий ливрейный слуга немедленно уловил и тут же скрылся за рядами кустарника. – Вы говорили, что лошадь вы встречали только на видео. Лошадь – это в каком-то роде символ фора, и я подумал, что вам понравилось бы прокатиться верхом.

С этими словами снова появился тот самый слуга, ведя в поводу самую великолепную невысокую белую кобылку, какую Майлзу приходилось видеть в жизни; даже дедовы конюшни с дорогими чистокровными скакунами не были исключением. Большие глаза, изящные ноги… копыта отполированы до блестящего черного цвета. В длинную серебристую гриву и струящийся хвост вплетены алые ленты, в тон к такого же цвета попоне, не говоря уж о расшитых алым поводьям, прикрепленных к позолоченной уздечке.

– О боже! – Лаиса чуть не задохнулась от восторга, влюбленными глазами созерцая животное. – Можно мне ее погладить? Но я понятия не имею, как ездить верхом!

– Ну конечно же! – Грегор подвел ее к боку кобылки, и Лаиса, смеясь, потянулась руками к шелковистой шее, запустила пальцы в блестящую гриву. Кобылка безмятежно прикрыла глаза, спокойно принимая эти знаки искреннего внимания. – Я сам ее поведу, – сказал Грегор. – Просто шагом. Она очень спокойная. – С точки зрения Майлза, животное было в двух шагах от того, чтобы просто заснуть; Грегор явно исключил всякую возможность неприятных инцидентов с лошадью, омрачивших бы это шоу.

В щебетании Лаисы звучало одновременно сомнение, восхищение и нечто вроде «пожалуйста-уговорите-же-меня». Майлз склонился к леди Элис и прошептал: – Где Грегор отыскал эту лошадь?

– За три Округа отсюда, – шепнула она в ответ. – Вчера ее на аэрокаре доставили во дворцовые конюшни. Грегор за четыре для загонял всю свою прислугу до сумасшествия, планируя каждую деталь этого обеда.

– Я вас подсажу, – продолжал Грегор, пока конюх держал разукрашенные поводья. – Вот, позвольте, я покажу вам, как надо. Согните ногу, а я сложу ладонь чашечкой…

Потребовалось три попытки и изрядная доза смеха, чтобы водрузить Лаису на лошадь. Если Грегор и попытался втихую ее пощупать, то ему удалось исполнить это с потрясающей выдержкой. Сидя в обитом бархатом седле, Лаиса выглядела довольной, смущенной и немного гордой собой. Грегор забрал поводья у конюха, жестом отослав того прочь, и двинулся в обход по садовым дорожкам, что-то рассказывая и жестикулируя.